…И хотелось жить дальше, жить и благодарить Бога за то, что Он сделал его частичкой этой великой прекрасной земли под названием Россия. Стоя здесь, на Диве, Михаил как никогда понимал чувства великого Суворова, однажды воскликнувшего: "Какое счастье! С нами Бог, мы - русские!"
Конечно, места, подобные Дивогорью, встречались ему не часто. Но с таким же трепетом стал относиться Киреев и к тихим рощицам, и к полям, бескрайним, как сама Россия. Что уж говорить о его самой большой любви - к русским рекам.
Его записная тетрадь хранила названия рек, речек, речушек, в которых Киреев купался, умывался, на берегах которых сидел долгими летними вечерами, ловя в их водах последние отблески вечерней зари. Названия рек звучали для него как ангельская музыка. Благодаря им он и Россию стал представлять себе чем-то одушевленным.
Если дороги - это нервные узлы, сухожилия Руси, то реки – ее кровеносные сосуды. Мистика - скажет кто-то. А пусть и так! Но после Осереди мог ли Киреев не стать мистиком?
Он шел по любимой своей России, а в записной книжке все меньше и меньше оставалось свободного места: Польной Воронеж, Ламочка, Осетр, Мостья, Ранова, Красивая Меча, Непрядва, Вырка, Иста, Снежедь, Кудесна, Гусь, Любошевка, Колпенка, Рать, Большая Курица, Гаврило, Данило, Проня, Мошка, Ворона, Улыбыш, Скнига, Орлик, Дубрава, Крапивенка, Ягодная Ряса, Ястреб...
А были реки, чьи названия так и оставались тайной для Киреева - ведь ушли в небытие древние народы, некогда жившие на их берегах. И только реки сохраняли отголоски почти мертвых языков. Почти - потому что другой народ, русский, принял как наследство эти названия: Дандур, Никур, Нинор, Насмир, Судогда, Шиворонь, Клязьма, Мокшур, Ирмес, Нугрь, Кермись, Войнинга...
Можно даже сказать, что по рекам Киреев стал самым настоящим специалистом, если так можно выразиться. Это только на первый и к тому же поверхностный взгляд реки отличаются шириной и глубиной. У каждой реки свой характер, свои особенности. В отличие от северных, реки центра России более древние - на них нет порогов, которые сгладило бесконечное время.Только на Зуше под Новосилью встретил Киреев пороги.
А еще он узнал, как начинаются реки - совсем не с голубого ручейка, как поется в детской песенке. Рождение русской реки практически нельзя проследить. Обычно начало реки - это один или два сухих лога в поле, покрытых луговой травой. Старики могут показать вам место, где когда-то, во времена почти былинные, вытекал ручеек. Но сейчас на десятки метров - сухо. Но вот через версту - несколько логов сливаются в один, большой.
Если неподалеку находится деревня, в ней обязательно вы увидите первый искусственный пруд, но и он еще не источник реки - его наполняет таяние снегов и легкие паводки. Вы идете дальше - и вот уже перед вами "ржавцы" - лужицы сначала стоячей и ржавой воды, а затем все более чистой. Вокруг - заросли осоки и другой болотной травы.
Близ следующей запруды обыкновенно можно видеть очертания первых речных берегов, хотя настоящие ключи, бьющие, как правило, из обнаженных глин или известняков, появятся ниже. Ключей все больше и больше, из них бьется хрустальная ледяная вода. Но бьется тонкой слабой струйкой, не достигающей поверхности. И только из самого последнего ключа бежит маленький ручеек и сливается с таким же.
Люди такое место и считают истоком реки, хотя без сухих логов, ржавцев ее не было бы... Нрав, характер реки Киреев определял сразу же, с первого взгляда. Не любитель классификаций, более от нечего делать, он разделил тем не менее реки тех мест, где проходил, на шесть видов.
Первый: река течет в широкой и глубокой долине. Правый берег - высокие глиняные и песчаные обрывы с множеством оползней. Левый, низкий берег с обширными заливными лугами и многочисленными старицами. Дно у таких рек песчаное, вода чистая, ровная и прохладная. Много мелей. Самая известная из рек такого типа - Ока.
Второй вид: река течет в более узкой, но и более глубокой долине. По берегам, часто болотистым, много ключей. Дно глинистое, вязкое. Вода мутная, вверху - теплая, а внизу - ледяная из-за обилия ключей. На таких реках много омутов, в одном из которых Киреев едва не утонул. Течение слабое, а потому река часто цветет. Это Упа и ее притоки.
Третий вид: ленивая река, течение медленное, берега низкие, почти без долины. Дно - сплошной ил, зато кувшинок - изобилие. Вода прозрачная и очень теплая. Дно от самого берега глубокое, мелей нет. Таких рек особенно много на границе Рязанской и Тамбовской областей, где они называются Рясами. Есть Ягодная Ряса, Становая Ряса...
Четвертый вид: крутые берега, узкая, прихотливо вьющаяся речная долина, каменистое дно. Вода холодная, течение быстрое. В половодье такие реки разливаются не в ширину, а вышину. Это Красивая Меча, Зуша, Дон в пределах Среднерусской возвышенности.
Пятый вид, очень редкий: глубокая и широкая долина. На низменном берегу - прекрасные пойменные луга и старицы. Вдоль реки тянутся то ли рощи, то ли леса, их еще называют уремами: корни деревьев часто растут в воде. Дно песчаное, вода чистая и ровная, с одинаковой температурой на дне и наверху. Много мелей, течение среднее. Это Ворона.
И, наконец, последний вид, к которому относятся Псел или Оскол: среднее течение, теплая и чистая вода, песчаное дно, много мелей, пойменный левый берег.
Быть может, читатель несколько утомился от подобных подробностей. Пригодится ли все это ему - не знаю. Автор просто хотел показать, насколько глубоко и серьезно увлекся наш странник реками. А вот озер на его пути попадалось очень мало, а потому Киреев до сих пор относится к ним равнодушно. "Не зацепило", как любил говорить он сам.

Прислал Б.Г.ЧУРОЧКИН
ЧБГ = www.spassk62.narod.ru